Кто боится культурного марксиста?
В минувшую субботу Сенат США проголосовал за назначение на должность судьи Верховного суда Бретта Кавано, сменившего на этом посту умеренного консерватора Энтони Кеннеди. В результате, в идеологическом плане перевес в Верховном суде впервые за многие десятилетия сместился вправо в соотношении 5:4. Когда выступавшая за права женщин легендарная Рут Бейдер Гинзбург оставит свой пост, то уже новый статус-кво в соотношении 6:3 в пользу более жестких по сравнению с прежними консерваторов останется прочным и незыблемым в течение последующих двух десятилетий.
Почему эти события имеют такое важное значение? Во-первых, судьи Верховного суда назначаются пожизненно. В отличие от президентов, для которых усложнили возможности претворения в жизнь быстрых изменений в период их нахождения в должности, Верховный суд наделен властью вводить радикальные изменения всего одним ударом молотка. Для женщин это может повлечь за собой отмену решения Roe Wade (Роу против Уэйда), что предоставило бы каждому штату право принимать самостоятельное решение относительно того, стоит ли запрещать аборты. Можно с уверенностью утверждать, что так называемый «Библейский пояс», в котором уже и без того существует криминализованное прерывание беременности и ограничение доступа к противозачаточным средствам и аборту, ухватится за эту возможность всеми своими десятью чудовищными когтями.
Говорят, что у нас идет культурная война. Говорят, что левые радикалы – неомарксистские постмодернисты уничтожают мир, что Европа в опасности, что больше нельзя флиртовать с женщинами, что мусульмане одолевают, что истеблишмент демонстрирует радикальный уклон влево. Говорят, что виноваты в этом университеты, молодежь, снежинки и гомосексуалисты. Говорят, что это происходит и в Эстонии. Я прошу вас также взглянуть и на состав Сената и Палаты представителей, затем сделать короткую паузу для рефлексии и подумать об идеологической составляющей эстонских партий. За этим могла бы последовать еще одна пауза для размышлений, беглый взгляд на политическую карту Европы и погружение в таблицу радикального консерватизма. И тут очень хочется вставить маленький «спойлер» – вы не найдете в ней признаков мировых завоеваний, совершенных новыми марксистами. Но я знаю, что ни у кого нет охоты делать это, а потому продолжаю писать дальше.
Я стою в библиотеке одного из крупнейших университетов Эстонии и перебираю книги в разделе философии. Замечаю одну несчастную полупустую полку в левом углу – Франкфуртская школа (читай: неомарксистский источник зла).
До чего же могучим должен быть враг, если при помощи десятка жалких книжонок удалось выучить целую армию культурных марксистов, которая вот-вот возьмет власть в Эстонии в свои руки. Ладно, ладно, я совершенно явно утрирую. На самом деле неомарксистская критическая теория доступна для всех в интернете, и вся молодежь левых, несомненно, читает её от начала до конца и, вне всякого сомнения, понимает эти произведения совершенно одинаково. Выбор же феминистской литературы был уже значительно более внушительным – целых четыре заполненные книгами узкие полки. Это уже позволяет думать, что удастся мобилизовать всех этих бессмысленно тратящих время в университете женщин, для которых уже не годятся те эстонские мужчины, которые не служат государству достойным образом и не рожают детей. Давайте не будем забывать о том, что гомосексуалисты также при помощи глобальных тайных схем проникли в различные коридоры власти, чтобы рисовать радугу и промывать мозги детям, и неважно, что в лучшем случае они составляют всего около 10% населения.
Мне очень не хочется злорадствовать таким образом, однако пугает то, что политический дискурс Эстонии достиг той точки, когда даже средний центрист признает, что у нас дело дошло до чрезмерного радикализма, причем, скорее, левого. Но что здесь имеется в виду? Коммунисты? Линчевание мужчин? Постмодернистские доктрины в университетах? Это все фантазии. А может, вовсе обусловленный чрезмерным потреблением алкоголя невроз?
У нас нет левых политических сил, к которым можно было бы относиться серьёзно, как нет и попыток закрыть кому-то рот
Во всей Эстонии, в лучшем случае, можно насчитать всего пять «диванных» анархистов, каждый из которых представляет различное направление, друг с другом не знаком или терпит друг друга и в политику свой нос не сует.
Порой, какой-нибудь одинокий перегоревший коммунист удосужится отправить в Facebook какой-нибудь мем и потом вновь впадает в зимнюю спячку, которая продолжается у него в среднем 11 месяцев в году. Левая партия? А это еще что такое?
В парламенте же можно выбрать из шести разных «консервов». Хотя на некоторых из них и красуется этикетка красного цвета, но не позволяйте благодаря этому ввести себя в заблуждение, поскольку, помните о том, что если они выглядят как консервы и имеют вкус консервов … то, в конечном итоге, они все-таки остаются консервами. Посмотрите, например, на социал-демократов Германии и вы поймете, что я имею в виду. Наши либералы – это западные консерваторы, и весь наш спектр имеет уклон вправо на 2 сантиметра, а реальная левая альтернатива спит или вовсе покинула государство.
Нельзя также сказать, что у нас дела плохи со свободой слова, точнее, со свободой ругани. Политик может говорить что угодно, если его брань направлена на русских, женщин или негров, и не дает закрыть себе рот. Респект! Министр юстиции с раздражением пишет статью, в которой сожалеет о том, что он ранее высказывал осуждение насилия, проявляемого в отношении женщин. В порыве охвативших его на трибуне чувств Виктор Васильев также высказался о том, что необходимо стерилизовать женщин, рожающих детей от безответственных мужчин. Юрген Лиги даже сумел изобрести свой танец: шаг назад (в отставку) и затем шаг вперед (возвращение). Консервативная народная партия Эстонии (EKRE) – первая с момента восстановления независимости партия, которая открыто заявляет, что выступает против абортов, а Руубен Каалеп раскручивает на свежем воздухе идею расизма как проявления любви к родине. Кстати, это самая популярная партия также и среди эстонских мужчин.
Хештег #MeToo прошел мимо Эстонии
Распространение хештега #MeToo в Эстонии было подавлено еще до того, как оно успело начаться. Таави Рыйвас съездил в Малайзию, открыл сомнительный бизнес с красивым названием, за которым последовала непристойная вечеринка в стиле 90-х. Что-то там действительно должно было пойти не так, если после пирушки одна из женщин решила обратиться в СМИ и заявить, что её толкали и засовывали руку под юбку. И это, как говорят, еще прошедшая цензуру версия, призванная пощадить чувства близких родственников. За признанием женщины последовали фальшивые извинения Таави Рыйваса, местные выборы и личный рекорд собранных голосов. В газетах и комментариях разразилась такая реакция, будто уже сотни мужчин были распяты на Ратушной площади. Однако на самом деле больше никто не выступил с признаниями, кроме одного … В то же самое время в параллельной реальности у нас проходило такое важное событие, как #MeToo, когда говорилось о том, что ни один мужчина больше не смеет флиртовать с женщиной, чтобы его при этом не назвали насильником.
Женщины Эстонии не участвовали в прошедшем в январе 2017 года всемирном Марше женщин
В отличие от Финляндии, Латвии и Литвы – не говоря уже об остальной Европе – эстонцы не выразили никакой солидарности с женщинами из других стран мира. Даже невероятная смелость польских женщин, выступающих против прямых репрессий со стороны государства и неонацистов, оставляет эстонцев абсолютно равнодушными. Прошу вас, больше не отвечайте на это высказываниями о том, что каждое государство имеет право на суверенитет, и что нацисты перестали существовать после 1945 года.
В Эстонии действует слишком высокий порог для доказательств
Это означает, что у жертвы сексуального насилия, которой в большинстве случаев является женщина или девочка, нет возможности добиться справедливости просто обратившись в полицию и обвинив домогателя (читай: она лжет, поскольку ведь женщины постоянно лгут). Если ДНК и явных следов насилия не находят, то дело может выглядеть достаточно безнадежным. Вместе с тем мы знаем, что признаков насилия зачастую может и не быть, поскольку при изнасиловании часто возникает оцепенение и ментальная отстраненность. Да и о чем я здесь вообще говорю? Мальчики просто преподают нам в лесу урок, а не насилуют.
В университетах Эстонии не ограничивают свободу слова и не готовят постмодернистских ратников
Здесь все, кто переживает за судьбу диктатуры эстонской политкорректности, также могут вздохнуть с облегчением. Университетская жизнь протекает достаточно тихо, причем активизм ни в коей мере не нарушает её медлительный ход. И если даже и происходит что-то неприятное, то соответствующие учреждения реагируют на это весьма прохладно.
В Эстонии нет криптофашизма
На Западе неонацисты и те, кто с ними заигрывает, вынуждены шифровать свои идеи, чтобы к ним присоединились центристы. Общение происходит при помощи мемов, изображений, символов и кодовых слов. У нас же открыто объявляют, что они расисты, после чего следуют аплодисменты или кивок в знак одобрения. Наш народ попросту приходит в замешательство, если не говорить прямо. Что это еще за скрытые послания и иносказания? Черным следует указывать на дверь! Да и другие тоже не очень волнуются, поскольку принять в свою компанию EKRE согласны, вероятно, все партии, демонстрируя тем самым, что идеи этой партии вполне приемлемы для бесед в светских салонах.
Если нет левых радикалов, то их нужно выдумать. США и часть Европы явственно уже двигаются в направлении крайне нелиберальной и консервативной в социальном плане идеологии, которая на самом деле является закрытой, параноидальной и злобной. Интернет действительно дает меньшинствам и левым радикалам дополнительные голоса, однако это нельзя путать с реальной властью, которая двигается в совершенно противоположном направлении. Взгляните вокруг! По правде говоря, левые никогда не были настолько оттеснены на периферию.
