Шесть лет работы, 0 лет стажа: как поддержать развитие культуры не на словах, а на деле?
15 августа 2022 года Союз художников Эстонии начал бессрочную медиакампанию “Медицинская страховка для всех!”, чтобы обратить внимание правительства на проблему доступности медицинского страхования. Несмотря на то, что страховкой обеспечены все официально зарегистрированные работники, студенты, пенсионеры, дети, родители и многие другие группы, в “страховой яме” зачастую оказываются фрилансеры, в том числе художники, музыканты и прочие деятели культуры. По состоянию на конец 2022 года в Эстонии насчитывалось 67 680 (почти 10%) незастрахованных жителей в возрасте от 20 до 59 лет. И хотя распространение медицинского страхования среди мужчин выросло за последние 10 лет более чем на 10%, для женщин этот рост составил всего 3%.
Но помимо отсутствия страховки представители творческих профессий также сталкиваются с отсутствием оплачиваемых отпусков и больничных, пенсионных накоплений, а также элементарных механизмов поддержки в случае потери работы или нарушения договоренностей. Заключая трудовой договор, работник получает не только социальные гарантии, но и юридическую защиту от неравного обращения и нарушений как заключенного договора, так и трудового кодекса.
В условиях экономического кризиса наименее социально-защищенные члены общества особенно уязвимы. На них приходится первый удар “сокращений”. Заработок деятелей культуры, например, зависит от поочередных грантов, стипендий или лицензионных договоров, прекращение финансирования которых не только не несет за собой обязательств для спонсоров или нанимателей, но и не воспринимается как утрата важного труда. Неравный и ограниченный доступ к социальным гарантиям, помимо нанесения прямого вреда отдельным людям, укрепляет позиции экономически-классовой сегрегации, а также социального и гендерного неравенства.
Будущее деятелей культуры
Для получения государственной пенсии по старости необходимо иметь не менее 15 лет пенсионного стажа. В противном случае, достигшие пенсионного возраста получают т.н. народную пенсию, в 2023 году составляющую 295,34 евро. Начиная с 1999 года, пенсионный стаж в Эстонии рассчитывается исходя из уплаченного социального налога. Однако, широко распространенные в сфере культуры виды доходов, такие как стипендии, лицензионные договоры и сделки по продаже произведений, социальным налогом не облагаются. И, соответственно, не учитываются при расчете пенсионного стажа, даже несмотря на постоянную профессиональную занятость.
“Я 38-летня свободная художница, — пишет Айри Трийсберг в статье портала Vikerkaar 2021 года. — Я занимаюсь творчеством уже 15 лет, и за это время у меня накопилось 7,8 лет пенсионного стажа. Но даже если я накоплю необходимые 15, моя пенсия не обеспечит мне достойной старости”. Получая среднюю зарплату, работник накапливает одну страховую единицу, которая добавляет к 275,7562 евро базовой пенсии 7,718 евро (2023 год). По словам Айри, на 2021 год она накопила 3,3 страховых единицы. То есть, если бы она вышла на пенсию в 2021 году, сейчас бы она получала 275,7562 + 3,3 × 7,718 = 301,2256 евро в месяц.
“Мой пенсионный план — это суицид, — шутит Света Григорьева, поэтесса и хореографиня-постановщица, работающая, в том числе, в рамках проектов и грантов. — Максимальная сумма, которую на постановку выделяет Капитал культуры, составляет 25 000 евро. А теперь в Капитале культуры также новое условие: стипендии на оплату труда больше не выдаются, со всех выплат снимают налоги.”
6 лет работы, 0 лет стажа
С августа 2016 года по декабрь 2022 года Эвелина создавала иллюстрации и карикатуры для портала и газеты Столица, находящегося под руководством горсобрания Таллинна. При этом, проработав на издание шесть лет, она не накопила ни официального стажа, ни пенсии, ни отпускных, поскольку, как часто бывает с художниками, получала деньги за проделанную работу по лицензионным договорам. По сути, это договор купли-продажи интеллектуальной собственности — иллюстраций, текстов, музыки и т.д. Лицензионный договор дает “покупателю” право на публикацию материалов, компенсируя “продавцу” использование авторского произведения, но не оплачивая процесс его создания.
“Как правило в месяц нужно было сделать четыре иллюстрации, — рассказывает Эвелина, — Но иногда, по причинам, не зависящим от меня, получалось всего три. Когда я только пришла на работу в Столицу, тогдашний главный редактор попытался, надо отдать ему должное, устроить меня либо в штат, либо по договору подряда, но руководство отказалось. В итоге до сентября 2017 года я получала зарплату через какую-то фирму, которая выставляла счета изданию, а мне деньги переводили уже со счета этой фирмы. Затем начались лицензионные договоры. Мне предлагали, конечно, самой открыть FIE, но тогда из полученной суммы нужно было бы платить не только подоходный, но и социальный налог. За каждую иллюстрацию платили сперва по 275 евро, из которых после подоходного налога оставалось 220 евро. То есть, в месяц получалось либо 660, либо 880, из которых я после уплаты всех налогов получала бы 575,51 или 734.02 соответственно. А до 2018 года, пока необлагаемый налогом минимум не подняли до 500 евро, еще меньше. К тому же, управление собственной фирмой, пусть даже FIE, требует отдельных навыков, и несет за собой большую финансовую ответственность”.
Возлагая на работника ответственность оплачивать социальный налог самостоятельно, работодатель значительно сокращает его фактическую прибыль.
Эвелина рассказывает, что договоры делали в конце месяца, задним числом: “Все работы собирали в один лицензионный договор, после чего мне платили за весь месяц. Чтобы бухгалтер успевал сделать перевод вместе со штатными зарплатами, 5-6-го числа следующего месяца, договор должен был быть подписан к 24-му числу. Наименования в договоре должны были четко соответствовать названиям иллюстраций, напечатанных в газете, то есть составить договор заранее, не закончив и не утвердив иллюстрацию, было невозможно. Поэтому мы договорились, что по возможности я буду делать иллюстрации заранее, чтобы вовремя их сдавать. И хотя по договору оплата должна была поступать в течение 21 дня после подписания, если по какой-то причине мой договор не успевали оформить к общему дню выплат, то мне платили только через месяц, и я ничего не могла с этим сделать. В течение пяти лет я так мучилась. Случалось это по несколько раз в год, и зарплату могли задержать даже на два месяца. Особенно часто это случалось летом. Я постоянно была без денег и не могла адекватно рассчитать свой бюджет. На мои вопросы отвечали, что бухгалтеру «некогда», и что делать перевод мне одной неудобно. Журналисты, работавшие по таким же лицензионным договорам, тоже рассказывали, что часто оказывались в ситуации, когда им задерживали зарплаты и приходилось выпрашивать заработанные деньги. Летом 2021 года я написала главному бухгалтеру горуправы, что мои договоры постоянно нарушают, что вместо 21 дня приходится ждать более месяца, и только тогда мне стали платить вовремя“.
Социальная защищенность
“Медицинская страховка у меня есть лишь потому, что оформлена частичная трудоспособность. До этого, до весны 2020 года, я на полставки преподавала искусство в доме творчества и детском саду. Некоторые коллеги недолюбливали меня с самого начала и оскорбляли за спиной, в том числе и за “нестандартную” внешность. Помимо минималки, эта работа давала мне страховку, поэтому я за нее держалась. После начала пандемии и карантина обстановка накалилась еще больше, и моя психиатр убедила меня наконец оформить частичную трудоспособность, чтобы я могла уволиться оттуда, не жертвуя при этом страховкой, потому что токсичная обстановка пагубно сказывалась на моем психическом состоянии. Соответствующие проблемы с ментальным здоровьем у меня были уже давно, но раньше я просто не видела необходимости оформлять частичную трудоспособность. А если бы у меня не было такой возможности и я захотела бы просто уволиться, я не смогла бы даже встать на учёт в Кассе по безработице, поскольку мои доходы от лицензионных договоров превышали максимально допустимую сумму, при которой я считалась бы безработной. Но страховки у меня бы при этом не было.
Но даже со страховкой у меня не было, например, возможности взять отпуск или даже больничный. Когда в 2021 году я попала в больницу, я не стала сообщать об этом редактору и просто продолжала работать. Потому что работа должна быть сделана, на меня рассчитывают. Да и больничные мне бы никто не выплатил. Кроме того, оказалось, что мой рабочий статус застрял в бюрократическом лимбо. Осенью 2022 года я решила пойти на курсы переквалификации и обратилась с этим запросом в Кассу по безработице. И оказалось, что бесплатные курсы я не могу получить ни как безработная, ни как работающая. Технически, на бумаге я не являюсь работающим человеком. У меня нет работодателя, никто не платит за меня социальный налог. А значит, получить курсы переквалификации, доступные работающим людям, я не могу. Но и зарегистрироваться как безработная я тоже не могу, потому что мой доход превышает допустимый максимум для “официально” безработного человека. Все, что мне предложили, это пойти в техникум на 3 года, чтобы получить специальность, которую я могла бы освоить в разы быстрее. Мне 33 года, и я не могу позволить себе потратить 3 года на учебу. К тому же, все эти 3 года мне нужно будет как-то себя содержать”.
“Повышение”
“В конце октября 2020 года мне сообщили, что снижают стоимость за иллюстрацию с 275 до 200, то есть до 160 евро после налогов. Причем и за работы, которые уже были сделаны. Помню, я как раз хотела тогда, наоборот, попросить повысить зарплату, но прежде чем я успела даже спросить, ее понизили. И получается, что раз постоянного договора нет, и договора за тот месяц еще не было, они как будто ничего и не нарушили. А так как за октябрь получилось 3 иллюстрации вместо 4, как иногда бывало, я вообще должна была бы получить вместо 880 евро — 480. Без предупреждений. Мы договорились, что теперь всегда точно будет 4 иллюстрации, чтобы я получала хотя бы 640 евро. То есть, мне как будто пошли на встречу, но на самом деле вышло, что мне выплачивают 640 евро вместо 880, а я еще и остаюсь им должна одну иллюстрацию. И я ничего не могу возразить или оспорить, потому что мне скажут — не нравится, не работай. Естественно, я спросила, почему это задним числом, и как так можно. Мне ответили “Да, понимаю, это некрасиво, но ничего не могу поделать.” И на этом вс.”.
“Увольнение”
“В конце 2022 года стало известно, что в издании поменяется главный редактор. Прежний уходил с поста 2 января 2023 года, а новый вступал в должность только в конце месяца. И на период, когда издание остается без руководства, решили закончить все договоры, чтобы потом набрать коллектив заново. И мой договор также решили закрыть еще в декабре. То есть, не закрыть договор, потому что рабочего договора у меня и не было, а просто прекратить заказывать у меня иллюстрации. А это был один из тех месяцев, когда я успела сделать иллюстрации заранее. И вот у меня на руках две готовые работы, за которые мне сперва отказываются платить, потому что “у нас четкое количество денег”. При этом, обрывая сотрудничество без предупреждения и, естественно, без компенсаций. Только после моих возмущений мне все же согласились заплатить за все сделанные работы.
Получается, что городские власти заказывали у меня работу, при этом не считая нужным обеспечить мне социальные гарантии и заключить полноценный договор. И такие договоры, как я уже говорила, были и с некоторыми журналистами. Зарплаты платила нам горуправа. И это считалось просто покупкой продукта, к нам не относились как к работникам, полноценными членами трудящегося общества. Плюсы, конечно, были в том, что я, будучи творческим человеком, не ходила на завод, не вставала в пять утра. Мне это очень много дало, и я очень рада, что у меня была эта возможность. Но сейчас я не знаю, что будет дальше и мне страшно. Ни пенсионных сбережений, ни компенсации или пособий от Кассы по безработице за внезапную потерю работы у меня нет”.
Юридическая защита
Несмотря на то, что лицензионный договор не предусматривает социальных гарантий, что ставит работника в более уязвимое положение, защиту от несправедливых трудовых отношений может предоставить судебная система и Инспекция труда. По словам Яаны Ваус Мадурейра Силва, ведущей юристки-консультантки в Инспекции труда, у работника есть возможность обжаловать форму договора, несоответствующую фактически исполняемой работе.
“При выборе договора должны учитываться цель и характер работы, — объяснят Силва. — А именно, заключается ли договор с целью выполнения конкретной задачи, достижения результата за конкретное время, или целью является непрерывное выполнение работы. В последнем случае речь идет о трудовых отношениях”.
Значимой отличительной чертой трудового договора является подчинение выполняющего работу человека какому-либо руководству. В частности, работодатель определяет место и порядок работы, сроки выполнения поставленных задач, а также имеет право лично проверять процесс и результаты работы. Работник, в свою очередь, обязуется выполнять поставленные задачи в соответствии с распоряжениями руководства, включая место и сроки исполнения. “Трудовой договор можно также отличить по характерным признакам, — добавляет Силва. — Например, регулярная выплата зарплаты, выполнение работы лично (без посредников), использование инструментов, материалов или оборудования работодателя, участие в деятельности компании работодателя (например, соблюдение корпоративных правил) и т. д. Кроме того, трудовой договор, как правило, заключается на неопределенный срок”.
В эстонской судебной практике в качестве доказательства присутствия трудовых отношений оценивается, составляет ли полученная плата бóльшую часть дохода работника1, а также кто несет риск, связанный с работой; кто получает доход или прибыль; входит ли лицо, выполняющее работу, в штат организации и подпадает ли оно под действие ее внутренних правил2.
“Закон о трудовом договоре предусматривает специфические факторы, возникновение которых можно назвать трудовым договором, — поясняет Силва, — поэтому лица не имеют права заключать другой вид договора при наличии характерных для трудового договора признаков. Если договор уже заключен и работник подозревает, что выполнение работы все же происходит под руководством работодателя и предусматривает подчинение работника, можно обратиться в комиссию по трудовым спорам или в суд для получения оценки. Если подчиненность руководству и контролю работодателя будет установлена, договор будет переоценен как трудовой договор. В таком случае работник может ссылаться на права, предусмотренные Законом о трудовом договоре, и требовать от работодателя выполнения вытекающих из закона обязанностей. Например, оплату за сверхурочную работу и в государственные праздники, компенсацию за накопленный, но неиспользованный ежегодный отпуск при увольнении.”
“Поддержим развитие культуры”
Пункты о развитии и поддержки культуры присутствовали в программах практически всех партий на выборах в Рийгикогу 2023 года, но конкретные решения или хотя бы обозначение существующих проблем, включая медицинское страхование и социальные гарантии, в половине программ отсутствовали. Время покажет, включит ли в себя новый коалиционный договор решения этих проблем. Но даже после формирования нового правительства возможности гражданского участия и способствования положительным изменениям не заканчиваются.
“Я приглашаю других творческих людей открыто писать и делиться своими тирадами, в любом жанре, — пишет Света Григорьева, — Вам все равно нечего терять, потому что в Эстонии творческим людям (особенно фрилансерам) вообще нечего терять! Кроме мантры «давайте потерпим», конечно”.
И хотя нетрудно понять ее отчаяние, гражданская активность не только привела 50 000 новых голосов на выборы, но и лишила консерваторов и популистов парламентских мест. И чтобы Окно овертона двигалось в верном направлении, а политикам не осталось бы ничего кроме как прислушаться к голосам работников сферы культуры, они должны звучать уверенно, громко и в большом количестве. К тому же, открыто обсуждая неравное обращение, мы можем найти ресурсы помощи и пути решения (пусть даже частичного) через существующие юридические механизмы.
