Не повторить ошибок: как власть EKRE изменила политический ландшафт Эстонии?

13 января 2021 года Юри Ратас объявил, что уходит с поста премьер-министра. Привыкнув к разбитому и пустому взгляду Ратаса и бессмысленным разговорам, я была очень удивлена, когда вдруг увидела в «Первой студии» («Esimene stuudio») совсем другого человека, который, несмотря на недосып, говорил внятно и даже шутил. Хотя в речи Ратаса преобладал серьезный тон, он не показался мне политиком, на которого обрушилась очередная беда. Скорее, в эфире сидел человек, наконец-то освободившийся от сокрушительного бремени. «Скандалов было слишком много,» — признал Ратас. Однако, никакие формальные слова благодарности в адрес коалиционных партнеров не могли скрыть его облегчения. В эти события до сих пор трудно поверить. Есть ли среди интересующихся политикой те, кто вообще смог работать в этот день? Правительство с наихудшим составом со времён восстановления независимости Эстонии развалилось, и, как вишенка на торте, с повестки дня был также снят скандальный референдум о браке. Когда Каллас и Репс давали интервью после первых переговоров, я будто вдруг очнулась в параллельной вселенной. Иго EKRE закончилось?!

Окно Овертона, или как немыслимое становится нормой

С приходом Трампа к власти в США и началом Brexit-а модель окна политического дискурса, или окна Овертона, вошла в широкое использование в описании политики и тенденций ландшафта политических идей. Окно Овертона гениально просто и демонстрирует одну конкретную вещь в политике демократических стран: новые идеи (обычно) привносятся не самими политиками, а людьми на низовом уровне. Политик всегда наблюдает, какие существующие идеи могут принести ему успех на будущих выборах. Модель описывает жизненный цикл идей в текущем политическом дискурсе, их появление и исчезновение. Окно Овертона представляет собой диапазон “приемлемых” в политике идей, расположенный на воображаемой оси всех существующих мыслей и умозрений.В более широком смысле ось идей простирается от «немыслимого» к «действующей норме». Прямая,, по которой движется область приемлемых идей, может быть осью любых двух противоположностей, но традиционно она простирается  от свободы до ограничения. Модель обычно изображается таким образом, что при смещении спектра принятых идей в одну сторону, идеи противоположной стороны остаются вне политического дискурса как радикальные или немыслимые. Идеи, которые остаются в окне, безопасны для политиков, и поэтому предвыборные кампании чаще строятся на них.

Окно Овертона

Окно Овертона очень гибкое и упрощенное. Область приемлемых идей может быть уже или шире в зависимости от общества; потолок идей можно водружать почти бесконечно. Однако в нем есть одна негласная установка: единство общества или, по крайней мере, единство тех, кому дано право слова в политике. Окно Овертона имеет значимость, пока оно достаточно узкое, чтобы его движение по оси идей было заметным. Если, например, 90-процентный подоходный налог для самых богатых и идея отмены подоходного налога для всех вне зависимости от дохода оодинаково популярны, то окно Овертона охватывает обе крайности налогового вопроса, а значит теряет свою функцию. Критики отмечают, что модель работала точнее в значительно более едином историческом Западе 1990-х годов, когда она была изобретена, чем в сегодняшних поляризованных обществах. Когда окно расширяется настолько, что охватывает обе крайности, оно теряет способность описывать изменения ландшафта идей. Последние два года писали о поляризации Эстонии. Предположим на мгновение, что страна действительно поляризуется. Если окно Овертона теряет свою ценность, почему я о нем пишу?

Пишу прежде всего потому, что это знакомый образ, трактовка которого выявляет диссонанс в мировоззрении политических сообществ, в том числе и в Эстонии. Если мы посмотрим на размещение окна Овертона, например, на социально-либерально-консервативной оси, то, по словам либеральных политических комментаторов, эпоха Трампа и подъем крайне правых групп в Европе резко сместили окно Овертона в правую, консервативную сторону; В Эстонии же пишут, что окно вопиюще слева; настолько слева, что авторы националистического блога считают необходимым скрываться под псевдонимами. Если в США об окне пишут авторы самых разных направлений, то в Эстонии им занимаются Meie Kirik, Objektiiv, Uued Uudis и пара сомнительных блогов с машинным переводом**. Исключением является статья Ханнеса Румма в Lääne Elu. В большинстве случаев обсуждение окна Овертона проходит в социальных сетях. Акценты и презентация разных партий различны, но утверждается, что окно сместилось в более выгодное для политических оппонентов положение.

Во-вторых, я пишу, потому что даже в условиях поляризованного общества модель окна Овертона може дать ответы и разрешить диссонанс. . Чем шире окно, тем больший перечень политических идей может стать реальностью. Чем больше количество одинаково сильных идей, тем менее предсказуема перспектива политических изменений: разные правительства все чаще будут обнулять решения друг друга (см. предложение по регулированию сожительства в Эстонии и 15 указов Байдена в США). В классической интерпретации, согласно модели окна Овертона, средняя точка прямоугольника, или «действующая норма», закрепляет близкие идеи как популярные и дестабилизирует статус дальнего конца общепринятых идей, где радикальное может стать приемлемым, а приемлемое радикальным. В поляризованном обществе идеи, еще совсем недавно считавшиеся радикальными, продолжают поступать в приемлемую сферу и могут очень быстро оказаться на столе переговоров. В такой ситуации у сторонников той или иной крайности создается впечатление, что окно все больше смещается в противоположную сторону, но на самом деле оно расширяется в обе стороны.

Окно не сдвинулось, а расширилось

Я описываю вид из окна после ига ЭКРЕ так: картина не сместилась, а расширилась вправо. В случае сдвига мы увидели бы исчезновение с политической арены противоположных идей и взглядов, но социально-прогрессивные тенденции не исчезли. Символично, что и премьер-министр, и президентша, а также половина министров теперь женщины. Более существенно, что  в правящей коалиции больше нет партии, отрицающей климатические изменения, и обещающей прекратить инвестиции в ископаемое топливо. В дорожном строительстве курс взят на налаживание более тесных связей с соседними странами, вместо того, чтобы называть их политических лидеров разрушающими страну продавщицами и уличными активистками. Каллас подчеркнула, что новое правительство будет полагаться на науку, а Пентус-Розиманнус подтвердила, что во время кризиса государство не будет становиться на путь экономии и продолжит выплачивать субсидии.Конечно, есть основания скептически относиться к тому, так ли все пойдет на самом деле, но в политике слова тоже дела, и высказывание таких позиций дарит уверенность в том, что достаточное количество избирателей не пошло на поводу у событий последних двух лет.

Однако амплитуда идей явно возросла. Исходя из модели, при смещении окна Овертона, крайние идеи противоположного направления выпадают из списка приемлемых. В соответствии с этим закон о совместном проживании, инициированный партией с наибольшим числом избирателей и принятый в Рийгикогу при поддержке большинства, должен был указать, что, по крайней мере, в мейнстримной политике гомофобные идеи были выброшены из окна. Но вместо этого общество взорвалось, и правительство, вооружившись поддержкой крайних католиков, вынесло на стол переговоров конституционный запрет на однополые браки (на деле в форме необязывающего референдума). О браке тогда даже речи не шло. Планы референдума, в свою очередь, подтолкнули к противоположному пути, т.е. к разрешению однополых браков, петиция о которых получила на две тысячи подписей меньше (35805), чем прежняя петиция САПК против совместного проживания (37854***). Из-за расширения окна в ближайшем будущем наверняка будет больше подобных скачков «маятника».

О дестабилизирующем эффекте расширения окна Овертона написано много и с разных сторон. На мой взгляд, изменение “допустимого” языка в публичном пространстве — одно из наиболее отчетливо видных последствий, причем в дискурсе различных точек политического спектра. Ошеломляет осознание того, что внедрение стиля общения EKRE в публичное речевое пространство началось аж в 2013 году с нашумевшей грубости «Черный — дверь там!». Во время кризиса с беженцами и создания группы «Клуб друзей EKRE» в Facebook кибербуллинг приобрел беспрецедентные масштабы. «Полая древесина» (“õõnespuit”), «Конокрады» и «геи — в Швецию» — это классика от одного человека. Оглядываясь назад, можно сказать, что это был абсурдно долгий еженедельный ритуал: открываешь статью, злишься, грустишь, а затем размышляешь о том, что бы приготовить. От подъема EKRE до их двухлетней «коалиционной карьеры» каждую неделю нам приходилось читать, видеть и слышать, что климатические изменения — непонятное явление, что Трамп на самом деле выиграл выборы, что глубинное государство — это спецслужбы, работающие в интересах Еврокомиссии, задача которых — не допустить прихода EKRE к власти; как Мадисон украл телефон, как вытесняют с должностей полицейских, как посылают к черту иностранных студентов, и так далее, и так далее.

Недалекое ванильное прошлое

После истории о Яаке Мадисоне, который предложил «окончательно решить вопрос беженцев» (нацисты использовали термин “die Endlösung”, “окончательное решение”, когда говорили об уничтожении евреев) неплохо вернуться в прошлое, в начало 2000-х, и посмотреть Esto TV, где высмеивали кампанию Res Publica, показывая партийные идеи того времени как фанатичные, неуместные и откровенно фашистские; или Wremja, где Март Лаар изображался историком, завороженным солдатами СС. Как ванильно все тогда было. В 2021 году и Res Publica, и Isamaaliit кажутся полностью центристскими, но по-прежнему демократическими и прозападными политическими партиями. Крайне правые популисты**** одернули окно Овертона вправо так, что правые теперь в первую очередь ассоциируются именно с их языком и их идеями. Политическая партия Isamaa должна была стать диетической EKRE, чтобы не терять актуальность, что вызвало внутренний раскол и привело к созданию отдельного движения Parempoolsed (ред: с марта 2022 г. — отдельная партия), целью которого, среди прочего, является «противостояние экстремизму в эстонской политике». Я надеюсь, что мы не привыкнем к такой Эстонии, где раздел анонимных комментариев будет наполнен нецензурной бранью, где комментаторов призывают найти авторов, чтобы показать им их место, или где женщинам, выступающим публично, регулярно угрожают изнасилованием.

Расширение окна Овертона не могло произойти и без вклада прессы, которая, видимо, опасаясь обвинений в предвзятости, публиковала статьи такого стиля и содержания, которые 15 лет назад без малейшего колебания оставили бы в почтовом ящике. В форме как похвалы, так и критики ультраправые сообщения множились изо дня в день — каждому было дано слово. Но я не хочу показывать пальцем. Журналисты оказались в ситуации романа «Уловка-22», где их одновременно критикуют и за цензуру, и за разжигание ненависти. С одной стороны, СМИ способствуют экстремизму, когда освещают Хельме и Варро, с другой стороны, игнорирование их было бы вопиющим противоречием с ролью прессы как четвертой власти, особенно когда EKRE демократически стала правительственной партией.

Формирование противопоставлений

Редакционный выбор углубил разделение тем на две стороны. И, как подсказывает мне чутье, вытеснил незаменимые элементы функционирующей демократии (я уверена, не специально), такие, как права и представительство меньшинств и женщин, снова вернув их в статус вопросов, и представляя их если не крайне радикальными, то и не само собой разумеющимися понятиями. Возникли «противостоящие» пары, такие как ЛГБТ-молодежь против стариков-EKRE, которые ссорятся где-то в маленьком городке (без обид, Пярну); или SAPTK против MTÜ Oma Tuba, когда финансирование проекта Министерством финансов было приостановлено при юридической помощи Варро. Это сопоставление также можно заметить на странице Propastop, которая поместила Uued Uudised, Ojektiiv и Feministeerium в одну и ту же категорию — «мировоззренческие новостные порталы». Некоммерческие организации, созданные для продвижения гражданского общества и гендерного равенства, без которых не может быть здоровой демократии, теперь бок о бок с фейковыми новостями и организациями, разжигающими ненависть. 

Давление на основные издания с призывом к беспристрастности за последние два года еще больше усилилось, потому что один из приемов праворадикальных популистов состоит в том, чтобы обвинять прессу в постоянном и агрессивном уклоне влево.**** В Эстонии такие обвинения кажутся левым нелепыми, но тени прошлого и коллективная память сформировали у эстонцев гиперчувствительность, как минимум, к красному, и поэтому ложь о левом уклоне прессы имеет длинные ноги. Как и Вилья Кийслер, я считаю, что редакция отреагировала на новый психологический климат снижением порога публикаций. Даже среди комментаторов Postimees в Facebook наверняка есть пара-тройка троллей под каждой статьей, которые называют их левыми отморозками. Беспристрастность, несомненно, является фундаментальной ценностью журналистики, но редакторы всегда делали и будут делать выбор. Принцип беспристрастности, дающий равный голос всем сторонам, можно было бы справедливо сбалансировать с учетом принципа фактического обоснования: если кто-то повторяет в ясную погоду, что идет дождь (или что выборы в США были сфальсифицированы), то работой прессы должно быть не беспрерывная передача этого сообщения, а взгляд сквозь окно и освещение правды. Ложь повторять необязательно.

Хотя правительство сменилось, течения, вызванные игом EKRE, не исчезли. Вид из окна не самый лучший, но еще ничего не сломано необратимо (кроме пенсионной системы). Окно Овертона не сместилось резко вправо, и оно не разбито, а лишь слегка выскочило из петель. Это снова предвещает интересные времена в будущем, но сейчас я рада, что политика какое-то время так приятно скучна, что страсти приходится разжигать из того, что Кайя Каллас предложила отпраздновать годовщину Республики в своем кругу, опрокинув рюмку водки.

* Указанные метки являются более поздним дополнением к модели Джошуа Тревино, создателя консервативного блога и «новостного канала» RedState, оригинальную запись которого я найти не смогла, но с фрагментами можно ознакомиться здесь.

** Упомянутые источники находятся на первых позициях по запросу «Окно Овертона» на эстонском языке в Google.

*** Первоисточник удален. Исходим из данных Правозащитного центра, который ссылается на не существующую больше страницуSAPTK. Õhtuleht и Delfi писали, что было собрано 35 000 подписей. Postimees, что 38000 подписей.

**** Политолог Тынис Саартс называет EKRE и подобные явления radical populist right (радикально-популистские правые).