Феминизм и секс-работа
Дебаты вокруг секс-работы иногда бывают противоречивыми, поскольку как радикальные, так и либеральные феминист_ки в своих аргументах подчеркивают голоса секс-работни_ц из разных слоев общества. Каролийне Пярлин исследует, как разные направления феминизма рассматривают секс-работу.
Помимо прав людей, вовлеченных в торговлю сексом, на обсуждение секс-работы также влияют представления о политике криминализации и о том, какую роль секс-работа играет в патриархальном обществе. Этот вопрос глубоко феминистский, поскольку большинство секс-работни_ц – женщины, а большинство потребител_ей секс-услуг – мужчины, что создает динамику расстановки сил, которая часто может привести к насилию. С другой стороны, тема связана с возможностями выражения женской сексуальности и контроля над ней. В этой статье представлен обзор выражений и позиций феминистских дебатов, с упором на либеральные, радикальные и интерсекциональные феминистские позиции. Хотя аргументы часто оказываются в оппозиции друг к другу, это тонкая дискуссия, а взгляды внутри категорий феминизма также многогранны.
Различные феминистские точки зрения дают хорошее представление о том, как социальные структуры формируют выбор женщин, но необходимо также учитывать, что конкретные политические системы устанавливают ограничения на эмансипацию женщин.
Фото: Sagelin Reagan / Flickr CC
Либеральные взгляды на секс-работу
Феминистская точка зрения, которая подчеркивает личный выбор человека предлагать сексуальные услуги, относится к либеральному феминизму и, в двух словах, выражает точку зрения, что секс-работа является таким же законным выбором, как и любая другая работа, требующая физического участия, например, работа кассир_шей. Поскольку секс-работа предоставляет собой услуги, которые люди готовы продавать и покупать, она рассматривается как обычная часть рынка. Соответственно, она должна регулироваться для защиты людей, выполняющих эту работу: установлением минимальной заработной платы, фиксированного рабочего времени, отпуска по уходу за ребенком и охраны здоровья. В качестве противовеса криминализации секс-работы сторонни_цы либеральных взглядов предлагают ее декриминализацию. Таким образом условия труда можно регулировать с помощью законов и обеспечить, чтобы о случаях насилия сообщалось в полицию, в то время как криминализация оставляет участни_ц секс-торговли в уязвимом положении.
Позиции либерального феминизма подвергаются критике именно за требование свободы решений. Философиня социальной справедливости Марта Нуссбаум предположила, что большинство женщин делают этот выбор, потому что не имеют лучших альтернатив на рынке труда. Учитывая тот факт, что большинство секс-работни_ц — бедные женщины, Нуссбаум предлагает исправлять общее неравенство на рынке труда посредством образовательных реформ, обучения новым навыкам и создания рабочих мест для женщин, вместо того, чтобы исключать вариант секс-работы как таковой. Однако эффективность такой реформы оставляет за собой вопросы. По мнению интерсекциональной феминистки и писательницы белл хукс, реформа направлена лишь на достижение равных возможностей с мужчинами на рынке труда, игнорируя радикальные основы феминизма, целью которого является фундаментальное изменение нынешнего гендерного порядка антисексистским образом.
Более того, реформа представляет «спрос» мужчин на секс-услуги как нечто естественное, как и то, что такой рынок может существовать только благодаря нынешним гендерным отношениям, не бросая вызов дисбалансу структуры власти. Секс-индустрия уже давно опирается на повествование о мужском желании, происхождение которого и роль женщин в его удовлетворении не подвергаются сомнению. Поскольку спрос и предложение сильно гендеризированы, патриархальный мировой порядок влияет на свободу воли женщины. Таким образом, радикальные феминистки бросают вызов потенциалу либеральных феминисток способствовать настоящей эмансипации женщин.
Фото: Algis Adam / Flickr CC
Радикальная оппозиция рынку проституции и интерсекциональная критика
Школа мысли, классифицируемая как радикальный феминизм, считает, что у женщин вообще нет выбора, когда они принимают решение продавать секс, поскольку патриархат вынуждает женщин заниматься этой работой, играют роль также классовая система и расизм. Согласно исследованию американской ученой-феминистки-правоведки Кэтрин А. Маккиннон, люди, продающие секс, непропорционально молоды, бедны и имеют маргинализованную расовую принадлежность, что делает их уязвимыми для насилия со стороны клиенто_к. Она также описывает бесчисленные риски и притеснения, связанные с работой, такие как давление со стороны сутенеро_к, полицейские рейды и проблемы с половым здоровьем. Она утверждает, что государственный надзор или профсоюзы секс-работни_ц недостаточны для решения этих многочисленных проблем.
Представления радикальных феминисто_к о вреде и насилии, возникающих в результате участия в этой индустрии, более пессимистичны, чем мнения либеральных феминисто_к. По их мнению, причина, по которой непропорционально большое количество женщин в конечном итоге предлагает секс-услуги, кроется не только в классовой структуре, но и в неравных гендерных отношениях и угнетении женщин, и секс-индустрия как отрасль экономики только укрепляет это неравенство. Даже если секс-работа имеет потенциал для экономической эмансипации женщин, радикальные феминист_ки считают, что она по своей сути объективирует и усиливает гендерное неравенство, таким образом причиняя вред всем женщинам.
Сторонни_цы интерсекционального феминизма подчеркивают, что важно анализировать женский опыт с учетом других пересекающихся характеристик, таких как раса, класс, инвалидность/дополнительные потребности и сексуальная ориентация, а не рассматривать эти категории отдельно. Согласно этим взглядам, патриархат не является единственным источником власти, влияющим на жизнь женщин, и свою роль могут играть также превосходство белой расы и гетеро- и цис-сексизм.
На отношения секс-работни_цы и клиент_ки часто влияет динамика расстановка сил в обществе: например, в США клиент_ками секс-работни_ц являются в основном белые мужчины, а секс-работни_цы – это преимущественно женщины из расово-маргинализованных групп. В контексте Восточной Европы ту же динамику власти можно увидеть в случае женщин, принадлежащих к этническим меньшинствам, например, в Эстонии большинство секс-работни_ц не говорят по-эстонски и являются женщинами с более низкими доходами. Таким образом, интерсекциональные феминист_ки считают, что дебаты должны быть сосредоточены не только на том, как законы должны регулировать секс-работу – путем легализации или декриминализации – но также и на решении проблем несправедливых структур распределения власти, которые влияют на секс-индустрию.
Некоторые радикальные феминист_ки считают, что наиболее эффективный способ изменить патриархальный порядок — это криминализировать покупку секса и декриминализировать его продажу. В то же время в Швеции, где действует такое соглашение, секс-работни_цы сообщают, что им приходится чаще иметь дело с агрессивными и неприятными клиент_ками, чем раньше, потому что именно такие люди продолжают пользоваться услугами, даже когда это незаконно.
Фото: Rusty Sunderland / Flickr CC
Взгляды радикальных и интерсекциональных феминист_ок дают представление о том, как социальные структуры формируют выбор женщин, а конкретные политические системы ограничивают их эмансипацию.
В дебатах о секс-работе освещается опыт различных групп
Дебаты вокруг секс-работы иногда бывают противоречивыми, поскольку как радикальные, так и либеральные феминист_ки в своих аргументах подчеркивают голоса секс-работни_ц из разных слоев общества. Феминист_ки, поддерживающие право женщин выбирать работу в секс-индустрии, указывают на опыт секс-работни_ц, которые самостоятельно и активно определяют его. Социологиня Жаклин Конт, изучающая сексуальность и секс-работу, собрала эмпирические данные, на основании которых опровергает утверждения радикальных феминист_ок об однозначно насильственной природе секс-работы. В своей работе она основывается на ряде исследований, которые непосредственно посвящены секс-работни_цам, имеющим свободу действий и выбора, оспаривая негативный взгляд на секс-работу и изображая ее как доставляющую удовольствие. Однако Конт также отмечает, что примеры не репрезентативны для всех: доступ к наиболее маргинализированным группам секс-индустрии затруднен, а исследованиям препятствуют этические проблемы.
Более маргинализированные секс-работни_цы также подвергаются большему риску, когда рассказывают о своей работе и делятся информацией, поэтому истории женщин, вытесненных на обочину общества, не представлены в дискуссиях о либеральном феминизме. Наиболее отчетливо это проявляется, когда речь идет о менее “серьезных” контекстах секс-работы – например, об онлайн секс-работе – и обсуждение ведется в ключе секс-позитивности. Движение за секс-позитив показывает этот вид секс-работы в свете, который иллюстрирует расширяющий потенциал секс-работы и выражение сексуальности как источника общественного блага и возможности положить конец стигматизации женской сексуальности. Таким образом, появляется возможность представить продажу сексуальных услуг как законный или даже поощряемый выбор, противодействуя нарративам о репрессиях и принуждении.
Чтобы бросить вызов универсальной роли жертвы, которую играют маргинализированные женщины, Конт приводит примеры из Индии, где продажа сексуальных услуг может предложить автономию, возможность избежать доминирования мужей и отцов. Квир-феминист_ки также подчеркивают, что повествование, фокусирующееся только на мужском превосходстве и женском угнетении, является гетеронормативным и скрывает существование гендерной и сексуальной идентичности, выходящих за рамки этих норм. Положительный опыт секс-работни_ц разного происхождения в условиях, далеких от идеальных, дает ценную информацию. Она помогает продвигать интересы как цисгендерных так и трансгендерных женщин, а также других людей, живущих и работающих в реальности. Устранение стигматизации может оказать положительное влияние на тех, кому пришлось сделать выбор в пользу занятия секс-работой, даже если это не было для них наиболее желанным выбором.
Хотя опыт и активность секс-работни_ц необходимо принимать во внимание, однозначные положительные или отрицательные повествования не помогают защитить интересы секс-работни_ц: первое не отражает опыт каждо_й, а второе несет в себе риск дальнейшей стигматизации секс-работни_ц.
Радикальные феминист_ки отстаивают свою позицию, говоря о женщинах, которые в прошлом занимались секс-работой, и их анализ сосредоточен на жертвах принудительной проституции. Они также подчеркивают, что женщин, добровольно выбравших секс-индустрию, тем не менее, принудили к этому патриархальные структуры. В основе положений лежат жестокие условия секс-работы и цель упразднить секс-индустрию. Исследовательница права Кэти Беран ссылается на информацию, представленную в анализе организации WHISPER (Women Hurt in Systems of Prostitution Engaged in Reult), о том, что большинство бывших проституток — это люди, подвергшиеся сексуализированному насилию в детстве, что делает их более уязвимыми для сексуализированной эксплуатации. Акцент также делается, скорее, на проституции, которая является частью преступной торговли людьми, а вместо секс-работы, которая относится к законно выбранной работе, используется термин «проституированная женщина», что предполагает принуждение. Таким образом, аргумент либеральных феминист_ок о свободе выбора не учитывает опыт значительной части секс-работни_ц.
Беран предприняла попытку объединить аргументы радикальных и либеральных феминист_ок. Она принимает во внимание положение жертв торговли людьми, их социальное происхождение и системы неравенства и не пытается говорить от имени всех участни_ц секс-индустрии. Хотя опыт и активность секс-работни_ц необходимо принимать во внимание, однозначные положительные или отрицательные повествования не помогают защитить интересы секс-работни_ц: первое не отражает опыт каждо_й, а второе несет в себе риск дальнейшей стигматизации секс-работни_ц.
Секс-работа, насилие в отношении женщин и капиталистический рынок
На дискуссии о секс-торговле сильно влияет концепция свободного рынка. Насилие широко распространено на рынке секс-услуг, но борьба с ним не столь громкая и институционализированная, как движение против насилия в отношении женщин, в котором голос секс-работни_ц часто не представлен. А именно, внутри феминистского движения нет единого мнения о том, является ли продажа сексуальных услуг по своей сути насилием в отношении женщин или нет. И без того противоречивые термины выражают разные взгляды, говоря либо о свободной секс-работе, либо о пагубной проституции. Одна из причин, почему насилие в секс-индустрии не является устоявшейся областью исследований, может заключаться в переплетении секс-индустрии с капиталистическим рынком.
Благодаря рыночным механизмам в общественном сознании укоренилось представление о том, что спрос на секс это нечто, что следует уважать. Исследовательница сексуальности Элиза Глик описывает, как движение за сексуальную свободу 60-х годов смешалось с системами капитализма. Движение, инициированное квир-активист_ками и феминист_ками, созданное как политическое сопротивление морализирующему подходу и стремящееся сделать видимыми и освободить те аспекты сексуальности, которые считались трансгрессивными, вскоре стало коммерциализированным. Среди лидер_ок этого процесса было несколько выдающихся предпринимателей, таких как основатель Playboy Хью Хефнер, который хотел продавать секс на массовом рынке.
Внутри феминистского движения нет единого мнения о том, является ли продажа сексуальных услуг по своей сути насилием в отношении женщин или нет. И без того противоречивые термины выражают разные взгляды, говоря либо о свободной секс-работе, либо о пагубной проституции.
Поскольку секс стал товаром, который продается в основном женщинами и потребляется мужчинами, в мире гендерного неравенства не утвердилось общепринятое понимание вреда неравенства и его устранения. Рыночная экономика не принимает во внимание такую динамику, но рассматривает сделки между двумя взрослыми людьми, участвующими по обоюдному согласию, как нейтральные и оправданные. Нет сомнений в том, что рынок способствовал большей заметности сексуального разнообразия и помог расширить права и возможности женщин и членов ЛГБТК+ сообщества. Как результат, только некоторые привилегированные группы добились широкой известности, а институциональное женоненавистничество, гомофобия и трансфобия по-прежнему являются нормой. Таким образом, существуют важные нюансы между двумя лагерями – теми, кто рассматривает секс-работу только как насилие, и теми, кто видит в ней возможность эмансипации: с одной стороны, желание защитить уязвимых женщин и другие социальные группы, а с другой стороны, риск установления контроля за проявлениями сексуальности, отличными от нормы.
Откуда берутся наши знания о секс-работе и насилии в отношении женщин?
При обсуждении секс-работы необходимо задаться вопросом, как мы пришли к знаниям о насилии или секс-работе. Иными словами: мы должны изучить, как формировались наши знания о насилии, то есть, принять во внимание эпистемологию. Эпистемологически дискуссия как либеральных, так и радикальных феминисток характеризуется двумя основными идеями – борьбой с мужецентричным мировоззрением и желанием отказаться от западной точки зрения. Политические философини Нэнси Фрейзер и Кимберли Хатчингс описывают, как либеральное понимание насилия в отношении женщин основано на мужских определениях единичного, эпизодического насилия без внимания к институционализированному насилию, которое влияет на жизнь многих людей. Правовая система построена на ценностях, считающихся мужскими, таких как объективность и рациональность, и поддерживается гендерным языком.
Например, от жертвы насилия в суде ожидаются последовательные и правильные показания, без учета того, что травма могла повлиять на памятьи способность вспоминать детали. Чтобы бросить вызов подходу, ориентированному на мужчин, Сандра Хардинг подчеркивает необходимость того, чтобы феминистская эпистемология сосредоточилась на опыте, а не на индивидуалистической рациональности, которая часто до сих пор используется в (социальной) науке. Защитни_цы прав женщин изменили определение насилия с индивидуального физического насилия на структурную власть, которая влияет на социальные нормы и институты.
Понимание природы секс-работы во многом сформировалось под влиянием опыта самих секс-работни_ц, и дебаты перешли от сексуальной морали к безопасности женщин. Но даже когда феминистская эпистемология входит в общий дискурс, существует опасность стать соучастни_цей институтов, поощряющих насилие, таких как тюремно-промышленный комплекс. Ученая-правоведка Ванесса Манро проанализировала, как неолиберальные государства реагируют на все более строгие механизмы контроля и криминализацию для борьбы с сексуальным насилием, не обращая внимания на патриархальные истоки и опуская предотвращение насилия. Кроме того, ужесточение наказаний способствует созданию образа беспомощной и пассивной женщины-жертвы, воспроизводя гендерные стереотипы о женщине, которую должно защищать государство. Поэтому феминистские голоса должны быть осторожны, чтобы не усугубить эти проблемы.
В заключение
В дискуссиях о секс-работе вырисовываются разные школы феминизма. Либеральные феминист_ки хотят улучшить положение женщин через государственные учреждения, декриминализируя секс-работу и делая ее более безопасной путем регулирования рынка. Радикальные феминист_ки, с другой стороны, не верят, что государственные институты способны положить конец насилию, которому подвергаются женщины, и поэтому выступают за разрушение основ патриархального общества, поскольку только это положит конец спросу на проституцию. Хотя дебаты поляризованы, раздаются голоса, пытающиеся объединить стороны и смягчить вред, причиняемый женщинам, признавая патриархат основной причиной существования секс-индустрии и одновременно ища способы защитить секс-работни_ц. К голосам либеральных и радикальных феминист_ок присоединяются утверждения интерсекциональных феминист_ок, которые смотрят за рамки патриархата и утверждают, что разные системы власти по-разному влияют на женщин в разных контекстах, но их все равно следует рассматривать целостно.
Поэтому, говоря о торговле сексом, важно опираться на опыт людей разного происхождения, чтобы не были упущены голоса тех, кто страдает от гнета различных структур власти.
Источники
Beran, Katie. 2012. «Revisiting the Prostitution Debate: Uniting Liberal and Radical Feminism in Pursuit of Policy Reform», Law and Inequality: A Journal of Theory and Practice, 30(1): 19-56.
Comte, Jacqueline. 2014. “Decriminalisation of Sex Work: Feminist Discourses in Light of Research», Sexuality & Culture, (18): 196-217.
hooks, bell. 2015. Feminism Is for Everybody: Passionate Politics. New York.
MacKinnon, Catherine. 2011. «Trafficking, Prostitution, and Inequality”, Harvard Civil Rights-Civil Liberties Law Review, 46(2): 271-309.
Nussbaum, Martha C. 1998. «Whether from Reason or Prejudice: Taking Money for Bodily Services», Journal of Legal Studies, 27(2): 693-724.
Munro, Vanessa. (2013) ‘Violence Against Women, ‘Victimhood’ and the (Neo)Liberal State’ in ed. Davies, M. The Ashgate Research Companion to Feminist Legal Theory, Taylor & Francis Group.
Frazer, Nancy & Hutchings, Kimberly. (2020) ‘The feminist politics of naming violence’, Feminist Theory, 21(2), pp. 199–216.
Glick, Elisa. (2000) ‘Sex Positive: Feminism, Queer Theory, and the Politics of Transgression’, Feminist Review, 64, pp. 19-45.
Harding, S. G. (1991) ‘What is Feminist Epistemology?’ in Whose Science? Whose Knowledge?: Thinking from Women’s Lives. Milton Keynes: Open University Press.
Easteal, P., Bartels, L., & Bradford, S. ‘Language, Gender and ‘reality’: Violence Against Women’, International Journal of Law, Crime and Justice, 40(4), pp. 324–337.
