Украинские женщины исследуют барьеры на пути к полноценной жизни в Эстонии

Почти три года в Украине идет война, изменившая жизни миллионов человек. С 24 февраля 2022 года в Эстонию въехало более 125 000 беженцев, а на сегодняшний день статус временной защиты здесь имеют 34 000 человек. Большинство из них — женщины и дети.

«Меня зовут Катя, мне 29 лет. Я приехала в Эстонию в самом начале войны, в марте, потому что здесь  находился мой молодой человек — теперь уже муж. Родственников у меня где-либо еще нет, так что это был единственный вариант. В Украине я на тот момент училась в аспирантуре, на третьем курсе. Писала диссертацию и работала социологом. Сейчас мне удалось найти себе место в научной исследовательской группе и я работаю аналитиком в TalTech, но у меня частичная занятость, очень маленькая ставка.

Самое сложное, с чем я столкнулась — как продолжить заниматься тем же, чем ты занималась до этого. Если нужны деньги, не проблема пойти работать и в супермаркет, но ощущение будет, будто ты зря училась десять лет, зря защитила диссертацию, это время можно просто вычеркнуть. Мы все привыкли держаться за свой опыт. И самое сложное — это смириться с тем, что нужно снизить планку и делать что-то другое. Или получать дополнительные навыки, продолжать чему-то обучаться. Также большую роль играет языковой барьер, потому что если ты претендуешь на умственную, а не на физическую работу, то тебе нужен язык».

Катя и Тина — участницы исследования Feministic Participatory Action Research (PAR), организованного центром Praxis.

«Меня зовут Тина, мне 36 лет, и последние четыре года до полномасштабного вторжения я работала в сфере экологии, хотя это никогда не было моей специальностью. 24 февраля пришлось на первый месяц, когда я со стадии волонтерской работы, в процессе которой получала много знаний, перешла к работе проектным менеджером при городской администрации в сфере экологии. Это началось с сотрудничества с эстонской организацией Let’s Do It! World (Teeme ära или «Сделаем!» в глобальном масштабе).

У меня трое детей, а муж военный еще с 2015 года. Город оказался в полуокружении и, видя, что российские войска творят в захваченных городах, я поняла, что мы одна из первых мишеней, мы в группе риска — и нужно выезжать. Я не планировала покидать страну, только уехать на Запад, чтобы держать связь с мужем. Но оказалось, что там настолько много людей, что нам с детьми и собакой не найти комфортный и безопасный дом. Я обратилась к друзьям — и все та же организация Let’s do it! предложила мне приехать в Эстонию. Я знаю много историй, когда люди просто ехали хотя бы куда-то, но себя в такой ситуации не представляю. Если ты везешь троих детей, то должен осознавать, что тебя ждет.

Наверное первое, с чем сталкиваешься — это необходимость осознать и принять происходящее. На это может уйти много времени. Я работала в музее, помогала на кухне —  это далеко и от моей специальности, и от того, на что я потратила четыре года. Ты как маленький ребенок, которому нужно все начинать с нуля. Конечно, есть героические люди, которые — раз! — и выучили язык, но я думаю, у них в душе больше проблем, чем они показывают. Есть кто-то, кто не справляется, для меня, например, это очень большая нагрузка.

Недавно я купила машину. В Пайде, где я живу, была снежная погода, дворники примерзли к лобовому стеклу  и просто поскребли по нему, а меня аж подкинуло от этого резкого звука. Очень испугалась. Но я все равно постепенно адаптируюсь, иду в своем темпе».

Опыт переселенок высвечивает проблемы всего общества

Катя и Тина — участницы исследования Feministic Participatory Action Research (PAR), что можно перевести как феминистское исследование с вовлечением и действиями, организованного центром Praxis. Идея в том, чтобы участницы сами выступали в роли исследовательниц: искали общие проблемы и пути их решения. Это особенно важно, когда речь идет о небольших группах, которые часто остаются в стороне или не имеют возможности высказаться. В данном случае это женщины, прибывшие в Эстонию из Украины во время войны, но PAR-исследования проводятся, например, заключенными в тюрьмах или детьми в школах.

Если в обществе есть дискриминация или другие проблемы, то на людях, получивших временную защиту — и тем более женщинах — они отражаются сильнее.

Координаторкой проекта и фасилитаторкой встреч, которые проходили с марта по ноябрь, была Катерина Попкова, она также проводит тренинги по развитию ассертивности у женщин. В исследовательскую группу попали 20 участниц, но заявок было гораздо больше. К ноябрю осталось шестнадцать человек — это женщины от 18 до 50 лет, которые прибыли в Эстонию после 24 февраля 2022 года. Среди исследовательниц есть женщины с инвалидностью, матери-одиночки, мамы детей с особыми потребностями, визажистки, медсестры, ученые и студентки: история и опыт каждой из них уникальны.

«Важно, что это исследование проводится людьми, которые сами находятся в этой ситуации, то есть исследование не над ними, а внутри сообщества, — говорит Катерина. — Оно направлено на выявление проблем, и сначала мы пытались обозначить какую-то одну центральную, но у нас не получилось. Вызовы, с которыми сталкиваются украинки здесь, очень разные».

Во время исследования женщины, покинувшие Украину из-за войны, изучают проблемы, с которыми сталкиваются в Эстонии и ищут пути их решения. Фото: личный архив

На протяжении девяти месяцев участницы регулярно встречались, делились своими историями, искали точки соприкосновения, а также посещали мастер-классы, в том числе, по развитию гендерной оптики, поскольку в центре исследования именно женщины и их опыт. По словам Катерины, это играет большую роль, потому что все мигранты и беженцы находятся в более уязвимом положении по сравнению с местными жителями. Если в обществе есть дискриминация или другие проблемы, то на людях, получивших временную защиту — и тем более женщинах — они отражаются сильнее. Например, вынужденные переселенки, не владеющие эстонским языком, могут претендовать на работу, которая оплачивается намного ниже — в сфере обслуживания или ухода. Мужчины тоже вынуждены заниматься низкоквалифицированным трудом, но, как правило, в тех сферах, где зарплата выше. «Женщины, покинувшие Украину из-за войны, чаще всего приезжают с детьми и потому находятся в еще более финансово незащищенном положении. Им сложно найти достойную и подходящую работу», —  объясняет Катерина.

О проблемах отдельных сообществ и целых государств почти всегда можно судить по положению людей с особыми потребностями, пожилых, беженцев. Ситуации, с которыми сталкиваются украинские женщины в Эстонии, нельзя назвать уникальными только для них, они касаются всего общества. Но чем уязвимее человек, тем сложнее ему справиться.

Но все же целью PAR-исследования является поиск конкретных проблем и путей их решения. «В конечном итоге мы пришли к тому, чтобы взять в исследование тему  «барьеры на пути к полноценной жизни в Эстонии». И это список разных проблем», — говорит Катерина.

Общие проблемы

Изучение эстонского языка и организация курсов, трудности с поиском работы и жилья, сложности с оформлением и продлением документов, финансовая нестабильность. По словам участниц исследования, все это в той или иной степени касается каждой женщины из Украины, а еще проблемы часто тесно переплетены и вытекают одна из другой: без языка не найти работу, без работы не на что жить.

Трудности в изучении эстонского языка и организация курсов — это одна из общих проблем. И касается она не только приезжих. Фото: личный архив.

По словам участницы Кати, часто люди не выходят из парадигмы своего опыта и им может казаться, что если у них в какой-то области все в порядке, то у других так же. На самом деле это не так — и на встречах, которые проходили во время исследования, сами участницы узнали много нового. “У меня, например, нет детей, и я не знала, что трудностей, с которыми можно столкнуться при их наличии, намного больше, чем я могла предполагать. И на работу тебя могут не взять, потому что у тебя дети. Они как будто не понимают, что если ты единственный кормилец, ты наоборот будешь работать и бояться потерять место. У работодателей другая логика: они думают, что дети постоянно болеют, и женщина не будет работать. Напротив — ей очень нужны деньги», — говорит Катя.

«Я нахожусь в состоянии поставленной на паузу или отложенной жизни, потому что… Я не планировала сюда приезжать».

Также в этом году многие вынужденные переселенцы из Украины столкнулись с задержками при продлении вида на жительство и статуса временной защиты, из-за чего не могли вовремя получить пособие, теряли доступ к банковским счетам, а еще их детей отчисляли из школы. По словам координаторки исследования, было и много других последствий, потому что люди выпадали из системы и оказывались невидимыми. Тина, которая воспитывает троих детей, тоже столкнулась с такой проблемой — семья на время осталась без документов и без родительской компенсации.

“Хорошо, что мы живем в маленьком городе, где население лояльнее”, — говорит она и тут же приводит другой пример бюрократических сложностей. “В Пайде есть семья, в которой пятеро детей, и как мать я понимаю, что работать при этом нереально, ведь по сути ты в какой-то мере бросаешь детей. Даже если их пятеро и они учатся в школе, то после занятий ты занята с одним, другим, третьим — так и день прошел. Но, тем не менее, у тебя должна стоять галочка, что ты работаешь или числишься в Кассе по безработице”.

На первый взгляд эти примеры могут показаться частными случаями, но на самом деле бюрократические сложности затронули каждую, просто кто-то оказался готов, а кто-то — нет. “Одна из участниц написала, что ее не коснулась проблема с оформлением документов. Выяснилось, что она просто заранее подготовилась: знала, что будут задержки, так как сталкивалась с ними в прошлый раз. И знала, что из-за этого выплаты поступят позднее. То есть решением проблемы могло бы быть просто оповещение: предупредите, дайте нам алгоритм, как действовать”, — приводит пример Катерина.

На встречах участницы исследования обменивались опытом, изучали разные проблемы, а также участвовали в мастер-классах и обучении. Фото: личный архив.

За время исследования участницы выявили тенденцию: если кто-то отрицал, что сталкивался с какими-то трудностями, то, скорее всего, либо был к ним готов, либо они не были основными в длинном перечне проблем и барьеров. Поиск жилья в новой стране актуален для всех, но есть вынужденные переселенки, которым в принципе не найти дом, потому что нет денег, а есть те, кто не может найти квартиру побольше, подходящую для жизни с детьми, котами и собаками. “То же самое касается языка. Кому-то тяжело вообще начать изучение, а кто-то жалуется, что хочет еще раз пройти курс на категорию А1 или А2, потому что не усвоила, а бесплатно уже не пройти, раз уровень уже завершен. Кто-то скажет,  где бесплатные курсы на B2 или C1, потому что я хочу идти дальше, а бесплатных курсов нет. Но по факту проблема сводится к языку”, — говорит Катя.

Среди барьеров, которые не вызвали споров, оказались длинные очереди к врачам — эта тема в Эстонии примиряет даже тех, кто в остальном придерживается полярных мнений. “Это проблема всего общества, не только наша, просто мы те, кто ее сейчас открыто озвучивает. То же самое с нехваткой учителей эстонского языка — она касается всех. Это те проблемы, которые общество может решать: помогая нам в этом вопросе, вы помогаете себе же. И вот это интересный парадокс, и  хорошо, что он есть”, — добавляет Катя.

Неуверенность в завтрашнем дне

Уязвимость военных переселенцев, оказавшихся вдали от дома и лишившихся прежней жизни, усугубляется тем, что многие сталкиваются с тяжелыми психологическими последствиями стресса и нарушениями психического здоровья. Всемирная организация здравоохранения, ссылаясь на ряд исследований, пишет, что среди мигрантов и беженцев, по сравнению с коренным населением, чаще встречается депрессия, тревожное расстройство и посттравматическое стрессовое расстройство — ПТСР. Получить квалифицированную помощь им очень трудно — и проблема сохраняется на протяжении длительного времени.

Участницы исследования Тина и Катя живут в Эстонии почти с самого начала войны в Украине, но признают, что о стабильности и уверенности в завтрашнем дне приходится только мечтать. “Например, я хотела встретить новый год вместе с детьми в Стокгольме, но забронировала поездку только сейчас, когда цены уже очень высокие. Я не сделала этого раньше, потому что не имела ни малейшего представления, что будет через месяц или два, и не могла строить планы. Я нахожусь в состоянии поставленной на паузу или отложенной жизни, потому что… Я не планировала сюда приехать и все, в чем я сейчас живу, я даже предположить не могла. Сложно решиться на какой-то риск, ведь и поддержки здесь меньше, все очень зыбко”, — говорит Тина.

«Моим друзьям очень помогла социальная помощь от государства. Особенно первая компенсация за квартиру, когда помогают оплатить аренду, залог, маклера».

“А я себе напоминаю человека, стоящего на одной ноге и жонглирующего шариками. А потом я перескакиваю на другую ногу — и нужно постараться поймать все шарики и жонглировать дальше. Их три: два в руках, а один постоянно в воздухе. Даже если не нужно беспокоиться о том, что завтра будет нечего есть, то психологически все равно очень сложно. Ты привык, что рассчитывать можно только на себя, ты сам по себе, всю жизнь так жил — и вдруг оказываешься в зависимом положении. Нет ощущения стабильности, нет финансовой подушки, нет уверенности, что через год я буду жить здесь и потому можно красиво разукрасить стену или купить картину. Ты не понимаешь, как планировать жизнь, что лучше — подтянуть английский или выучить эстонский. Заканчивается контракт — и ты не знаешь, будет ли у тебя работа. И ты постоянно в таком положении, и это психологически давит на всех, даже на тех, у кого есть еда в холодильнике, — делится Катя. — Тем, у кого и еды нет, еще тяжелее — у меня есть такие друзья — они думают об этом каждый день и им некогда думать о проблемах следующего уровня, которые тоже никуда не деваются. Но нужно сначала разобраться с тем, чтобы заплатить за электричество и купить дочке новые ботинки подешевле”.

Одна из целей исследования — создать и укрепить сообщество. Фото: личный архив.

Все это затрудняет адаптацию и замедляет все процессы — от поиска работы до изучения языка и налаживания привычного уклада жизни. Многие женщины из Украины связывают свою дальнейшую жизнь с Эстонией, планируют остаться, потому что это уже какая-то стабильность и позволяет строить планы. Другие очень ждут окончания войны, чтобы вернуться домой.

Для Тины вопрос вернуться или остаться уже решен — в ее городе из 69 школ 50 разрушены, и детям будет просто негде учиться.

“Если я вернусь, то только вместе с мужем, я не вернусь одна, — говорит Катя. — Соответственно, мы будем принимать это решение вместе. Я надеюсь, что война закончится в следующем году, но даже тогда мы, если и решим вернуться, то сделаем это через несколько лет, какое-то время еще поживем здесь. Но среди моих друзей-беженцев есть люди, которые точно знают, что не вернутся. Например, моя подруга из Мариуполя — ее город оккупирован, дом полностью разрушен, у нее ничего нет, ей некуда возвращаться. Здесь у нее больше шансов заработать на что-то. Возможно, она могла бы накопить денег, вернуться в Украину и позволить себе купить хотя бы квартиру-студию. Те же, кто решил остаться, раздумывают, как найти работу, выучить язык, взять ипотеку, как перевезти свою маму. Домой всегда тянет и домой всегда хочется. Как ни крути, но мой дом там. Но я здесь уже третий год — и у меня  появилось определенное понятие дома, особенно после всего, что Эстония для нас сделала”.

Для Тины вопрос вернуться или остаться уже решен — в ее городе из 69 школ 50 разрушены, и детям будет просто негде учиться. “Я не могу поставить их жизни на паузу, сказать, подожди пока страна отстроится. Поэтому я понимаю, что мои дети в любом случае будут как минимум до совершеннолетия учиться за границей. Но я бы хотела, чтобы они могли приезжать в Украину, имели возможность почувствовать, откуда они, какую часть в их жизни занимает эта страна. Но в ближайшее время моим детям там делать нечего”.

Возможность говорить о проблемах

На сегодняшний день активная фаза исследования завершилась и сейчас составляются отчеты и подводятся итоги. По словам Катерины, которая координировала встречи, результаты передадут в Министерство экономики и коммуникаций, но какими могут быть дальнейшие шаги, пока неизвестно. Исследование PAR предполагает, что участницы сами найдут решение, и по каждому барьеру они разработали ряд предложений, но в данном случае большинство проблем носят системный характер, и решить их на уровне сообщества едва ли возможно.

“Посмотрим, что будет дальше, но быстрых перемен ждать не стоит. Пока наш основной результат — это рост солидарности, межличностное общение в кругу конкретно этой группы женщин и не только. Каждая участница выходит в свою жизнь и начинает чуть иначе общаться с другими людьми — украинцами и не только, — подмечать какие-то моменты. Ведь и нам, чтобы начать говорить о проблемах, пришлось преодолеть много барьеров. В том числе, потому что все благодарны Эстонии, которая многое для нас сделала, поэтому сложно говорить, что что-то не так”.

«Украинский флаг на площади Вабадузе, переведенные на украинский язык сайты. Это очень поднимает дух».

За девять месяцев многие участницы сдружились и завязали полезные знакомства: оказалось, что многие вопросы можно решить, если знать, к кому обратиться. Например, когда  одна не знает, как быстрее получить рецепт на антидепрессанты или нужно ли чипировать кошку, то обязательно найдется та, кто с этим уже сталкивалась и может дать совет.

Многие живущие в Эстонии военные переселенки из Украины отмечают и помощь, которую получали от местных жителей — от поиска одежды и мебели до помощи с решением бюрократических вопросов и простой взаимовыручки. “Для меня самым важным было, и в какой-то мере удивительным, — это то, насколько эстонцы умеют уважать личное пространство. Возможно это связано с маленьким городом. Но это оказалось мне необходимым. Я встретила очень большую поддержку, — описывает Тина позитивные стороны жизни в Эстонии.

Для Кати большим плюсом стало то, что в Эстонии у студентов есть медицинская страховка, даже если их вуз находится в другой стране. “Работа в местном университете дает много возможностей: у меня есть бесплатные курсы эстонского и английского, возможность посещать психолога. Нас постоянно вывозят на вечеринки и тусовки — есть возможность развеяться, даже если зарплата низкая и ты не можешь позволить себе такие развлечения. Компенсируют очки, дают скидку на спа”, — говорит она. — А моим друзьям очень помогла социальная помощь от государства. Особенно первая компенсация за квартиру, когда помогают оплатить аренду, залог, маклера”.

“Но самое главное — это моральная поддержка. Украинский флаг, который висит на площади Вабадузе, сайты переведены на украинский или есть специальные разделы. Они знают, что мы понимаем по-русски, но все равно переводят — это очень приятно. Вообще здорово, что Эстония в целом поддерживает мою страну, потому что я не знаю, как бы находилась в Венгрии или других странах, чьи лидеры имеют иное мнение. Мне было бы некомфортно. Здесь ты видишь, что они за тебя,  и это очень поднимает дух”, — признается Катя.