Вопрос ткани: почему нужен честный разговор об абортах
В октябре 2022 года издание The Guardian опубликовало фотографии из проекта “Вопрос ткани” (The Issue of Tissue, MYA Network) — изображения тканей, абортированных до десяти недель беременности. Название статьи, содержащей эти фотографии — “Как на самом деле выглядит беременность до 10 недель — в картинках”.
Идея проекта возникла у др. Джоан Флешман, неоднократно наблюдавшей, как прошедшие аборт люди удивляются при виде удаленных тканей. Флешман использует специальный аппарат для мануального аборта, позволяющий удалить ткани, не повреждая их. В рамках проекта были опубликованы фотографии удаленных тканей на разных стадиях развития — от четырех до девяти недель беременности. Самая распознаваемая на фотографиях часть — это гестационный мешок, который невооруженным глазом различим уже на пятой неделе беременности. Он служит защитной оболочкой, разделяющей клетки плода и клетки вынашивающего организма. На девятой неделе беременности извлеченные ткани не превышают семи и сантиметров и эмбрион с трудом различим.
Выход этой статьи прогремел во многих сообществах и феминистских группах. Меня же эти изображения ввели в замешательство. С одной стороны, оснований не доверять материалам The Guardian, как и медицинским специалистам, у меня нет. С другой — ну не может же такого быть, чтобы с момента изобретения ультразвука до нас не дошли достоверные изображения беременности. Я незамедлительно отправилась в Google за помощью: семь недель беременности — и на иллюстрациях виден эмбрион, уже отдаленно напоминающий младенца. Общие очертания рук, ног, головы; темные точки глаз. На фото MYA Network — белый пузырек, едва достигающий двух сантиметров в диаметре. Восемь недель беременности — и конечности уже вытянулись, голова стала более округлой, сгладились очертания туловища. На фото MYA Network — что-то отдаленно напоминающее медузу, чуть меньше шести сантиметров в длину. Девять недель — появились очертания лица, колени, локти, пальцы. На фото MYA Network — “медуза” обросла желтоватыми сгустками.
Джоан Флешман рассказывает, что именно удивление пациентов заставило ее задуматься о том, насколько изображения плода, демонстрирующие человеческие черты на ранних стадиях развития, превалируют в коллективном сознании. Она отмечает, что многие изображения ранней беременности создаются противниками абортов, считающих, что жизнь начинается с момента зачатия, и что женщины должны восторженно принимать любую беременность. Именно контекст, отсутствующий в нашем сознании, важен для нее больше всего. По ее словам, даже студенты-медики и практикующие врачи были шокированы при виде удаленных тканей, что показывает, насколько распространена эта дезинформация.
Когнитивный диссонанс
Читая эти комментарии я чувствовала себя обманутой — годами обманутой дезинформацией. И очень запутанной, ведь однотипная информация поступала не только с антиабортных сайтов, но и из учебников, медицинских журналов, инфографиков в гинекологических кабинетах.
Мое негодование было обусловлено диссонансом, возникшим при виде несоответствия этих фотографий привычным изображениям плода, а также любопытством. А как, должно быть, раздражены этими изображениями ярые приверженцы запретов на аборт? Даже люди, четко ассоциирующие право на аборт с телесной автономией, то есть правом беременных распоряжаться собственным телом, часто попадают в ловушку восприятия прерывания беременности как заведомо трагичного события, вне зависимости от сопутствующих обстоятельств. В частности, от того, была ли эта беременность запланированной или нет. Осмелюсь предположить, что именно по этой причине даже у второй упомянутой группы может возникнуть некое сопротивление при виде этих изображений, если в статье отсутствуют ответы на предсказуемые вопросы: откуда взялись изображения ранней беременности с человекообразным эмбрионом? Распространяют ли аккредитованные медицинские учреждения ложную информацию, и если да, то почему? Нет даже прямого ответа на вопрос, четко сформулированный в самой статье: увидим ли мы под микроскопом нечто, напоминающее младенца?
Статья вызвала и у меня эмоциональную реакцую, подпитываемую чувством несправедливости. Путаница, вызванная форматом преподнесенной информации, подтолкнула меня взять комментарий у специалистки, чтобы не только для себя поставить ночки над “i”, но и читателям дать возможность разобраться. Я обратилась к гинекологу Алесе Серовой. И как пример прислала пару изображений, первыми выскакивающих в поисковиках по запросу “беременность 9 недель”, в неправдоподобность которых я с легкостью поверила.
“Все дело в масштабе. Фотографии в статье показывают беременность в реальном размере, а стоковые изображения — в увеличенном, — объясняет Алеся.—Возможно фотографии в the Guardian шокируют, но невооруженным глазом на таких сроках действительно сложно что-либо различить, потому что размер эмбриона на 5-6 неделях беременности всего 15-18 мм, а на 8-9 неделях примерно 23-32 мм. Без увеличения это действительно выглядит как сгусток. Стандартные же изображения эмбриона в интернете основываются на снимках УЗИ, которые показывают нам картинку с большим увеличением. С помощью качественных 3D УЗИ аппаратов внешность эмбриона на разных стадиях уже подробно изучена, там действительно есть и голова, и конечности, просто все это очень маленькое. Поэтому фотографии в The Guardian и в интернете не противоречат друг другу, они из разных “категорий”.
Запрет на аборты по медицинским показаниям был также принят в Польше в 2021 году, оставляя возможность легального прерывания беременности только в случае инцеста или изнасилования несовершеннолетней. Под угрозой право на аборт в Венгрии и Хорватии. И в Эстонии можно наблюдать схожие тенденции в риторике и политике консервативных партий.
Кто же прав?
И фотографии MYA Network, и изображения, воспроизведенные по 3D УЗИ, верны. Как и, например, макрофотографии Леннарта Нильсона, запечатлевшего беременность на ранних сроках развития, от оплодотворения до родов. Как отмечают и Джоан Флешман, и Алеся Серова — это вопрос масштаба. На фотографиях под многократным увеличением виден полупрозрачный эмбрион на 5-й неделе. А на фотографиях в реальном масштабе эмбрион еще даже не различим.
О какой же дезинформации говорит Джоан Флешман? В статье не уделяется отдельного внимания тому, какие именно изображения ранних сроков беременности являются дезинформационным. Здесь необходимо обратить внимание на контекст информационного поля. Иллюстрации ранних сроков беременности, использующиеся в анти-абортных публикациях, и изображения в медицинских изданиях могут сильно отличаться друг от друга. Помимо откровенно ложных иллюстраций, где эмбрион на ранних сроках изображается как полностью сформировавшийся младенец, либо размером на порядок больше действительного, существуют также реальные изображения беременности (3D УЗИ, макрофотографии), используемые без упоминания их масштабов. И несмотря на то, что, например, те же фотографии Леннарта Нильсона защищены авторским правом и их использование в пролайф кампаниях запрещена, и они появляются на сайтах и плакатах противников абортов.
Например, такая инфографика находится на главной странице одной пролайф организации в США:
Иллюстрация с анти-абортного сайта
И хотя это действительно изображение эмбрионов на указанных сроках беременности (8, 16, 20 недель), абсолютно нарушены их пропорции относительно как друг друга, так и окружающего нас мира. Имея перед собой лишь это изображение, складывается впечатление, что на 8-й неделе беременности эмбрион всего в два раза меньше, чем на 16-й, и в 3-4 раза меньше, чем на 20-й. На самом же деле эмбрион на 8-й неделе беременности в среднем в 16 раз меньше, чем на 20-й.
Реальное соотношение размеров плода
Помимо данных, в науке также важна их верная интерпретация. Да, эмбрион на фотографиях MYA Network не различим невооруженным глазом, но он есть. Да, его форма приближена к телу младенца, но ни его размеры, ни композиция тканей не делают его автономно жизнеспособным организмом. А главное — эти факты не являются основополагающими в борьбе за репродуктивные права. Причина фундаментальности права на прерывание беременности кроется не в очертаниях эмбриона, а в телесной автономии беременных людей, и в универсальном праве человека решать, что будет происходить с его телом.
“Положительная пропаганда”
На изображениях 3D УЗИ и фотографиях Нильсона — действительно эмбрионы, похожие на дезинформационные изображения, либо используемые в дезинформационных инфографиках. Однако, в статье The Guardian этого не упоминается. И, несмотря на отсутствие утверждения “эмбрион зарождается только на 9-й неделе”, комментарии в статье подобраны так, что этот вывод нисколько им не противоречит, а даже кажется логичным. А в сопровождении фотографий — визуального доказательства, оказывающего еще более сильное влияние на восприятие, — этот вывод оказывается на первом плане. То есть, в статье читается послание “Аборты это не страшно, потому что никакого ребенка там нет.” А это сильно подрывает доверие даже к опытным специалистам.
В политической системе, четко разделенной на “своих” и “чужих”, Демократов и Республиканцев, лишиние права на аборт конституционного статуса привело к новому всплеску поляризации общества. Одни выступают за следование трактовкам религиозных ученияй и права плода на жизнь, другие — за права беременных на телесную автономию и секулярный подход к медицине.
И хотя причина именно такого изложения информации в сегодняшних реалиях США понятна, и понятны его цели, оно, тем не менее, может сработать, как поляризующее орудие пропаганды, отдаляя “своих” и “чужих” друг от друга и препятствуя диалогу. То есть, препятствуя распространению поддержки права на прерывание беременности. Точно также, как феминистка легко найдет завуалированную в “факты” и “шутки” мизогинию, так и противники абортов легко укажут на реальные снимки и 3д УЗИ эмбрионов как на доказательство антинаучности подхода борцов за репродуктивные права. Дискредитированный аргумент становится в таком случае оружием против всего движения и конечной цели, так как подрывает общественное доверие.
“Я полностью и на 100% pro-choice,” — добавляет Алеся. “И я понимаю цели этой статьи. Мне отвратительно видеть, что творится с абортами в США. Но выбор у женщины должен быть не потому, что там “нет рук и ног”, а по другим причинам.”
Эти причины — права человека. Право на телесную автономию, на неприкосновенность частной жизни, на безопасность. Право на жизнь. Право выбирать, что происходит с твоим телом. Право управлять своим физическим и психическим здоровьем, личной жизнью.
“Движения “за жизнь” и против абортов добились чего-то мощного, что затрагивает как законодателей, так и юриспруденцию: аборт не связывают с нарративом о человеке, управляющем своим телом, а скорее с “ребенком, нуждающимся в помощи и защите”,” — пишет Лийри Оя.
И статья The Guardian хорошо иллюстрирует, какое влияние имеет этот нарратив — как на сторонников абортов, так и на борцов за репродуктивные права.
Медленная журналистика: “как отреагируют люди”?
Статья The Guardian заканчивалась цитатой др. Мишель Гомез, также являющейся частью MYA Network.
«Я действительно думаю, что некоторые медики обеспокоены реакцией пациентов. Но на деле — не наше право и не наша обязанность решать, как отреагируют люди. Мы просто публикуем информацию и факты, чтобы противостоять дезинформации. Чтобы сказать: это не что-то страшное, опасное или жестокое. Это просто то, что находится в вашем теле».
Безусловно, несправедливо было бы возлагать ответственность за оптику и имидж научных исследований, открытий и элементарных будничных фактов на самих ученых. Но, ознакомившись с обоими вариантами преподнесения информации о беременности и эмбрионе, меня не покидают вопросы: как воспримут статью The Guardian люди, наблюдавшие 3D УЗИ в реальном времени на тех же сроках? Или потерявшие желанную беременность на сроке девяти недель? Люди, не выступающие против абортов, или, может, активно поддерживающие права беременных на телесную автономию? Вызовет ли подобная формулировка доверие к информации, науке, медицине? К движению за репродуктивные права? Или, наоборот, оттолкнет, спровоцировав утрату доверия?
В науке, как и в любой другой сфере, нужны компетентные и дипломатичные спикеры, способные не только донести необходимую информацию до общественности, но и поместить ее в верный контекст. И если с этой задачей, по понятным причинам, не справляются сами ученые — ответственность должны перенимать журналисты и издания, популяризирующие науку. Если целью текста действительно является информированние читателей и борьба с дезинформацией, он не должен сам вводить читателей в заблуждение или манипулировать информацией ради сенсационализации фактов.
А также активисты и все неравнодушные к этой теме люди. Вдобавок, распространяя подобную, действительно отсутствующую, но необходимую в коллективном сознании информации, стоит обратить внимание не только на то, как эта информация оппонирует оппозиционному мнению, но и на то, как формирует и интерпретирует тезисы единомышленников. Поможет ли вызванное противоречивыми потоками информации смятение встать на сторону телесной автономии? Или, наоборот, приведет к еще большей поляризации? И как преподнести эту информацию так, чтобы ее эффект был положительным для pro-choice движения, и чтобы не отпугнуть, а привлечь к нему новых людей?
Эмоциональная манипуляция и преподнесение фактов в поляризирующем тоне, возможно, играют свою роль, двигая окно овертона. Но также играют на руку сенсационализации медиа, а значит, сужают поле для конструктивного диалога. Освещая вопросы, имеющие потенциал изменить нашу жизнь, возможно, стоит обратиться к методам медленной журналистики и дать больше доверия читателям, полагаясь не только на их эмоциональную реакцию, но и на информированный выбор поддержать этическое и эмпатическое отношение к репродуктивным правам.
