Заметки одной феминистки из Эстонии. #9: Как я была отмалчивающейся подругой абьюзера

Привет, дорогая X!

Мы познакомились с твоим бывшим Y около 8 лет назад в баре. Дело было так:

Мы веселились нашей девичьей компанией, и когда я была пьяна в стадии «вот-вот усну», я решила потрепаться с кем-нибудь. Этого забавного общительного парня, Y, мы встречали с девочками ещё не раз. Лёгкую эксцентричность моих подруг и меня он не только принял, но и поддерживал. Нам всем было безумно весело. Именно такие пьяные, оторванные и душевные компании из молодости потом вспоминаются с особой теплотой. Я и вправду сдружилась с Y.

Ты, дорогая X, тогда была девушкой Y, и через него я вскоре познакомилась с тобой. Я до сих пор помню впечатление от той встречи. Я была поражена тем, что можно быть настолько идеальной девушкой, какой была ты. Я никогда не представляла, что эти лицемерные противоречивые требования общества можно реально воплотить в себе – ты была потрясающей красавицей, очень стильной, с цепким умом и просто богиней гостеприимства. Одновременно открытой, общительной и скромной (такое вообще возможно?). Тот вечер закончился нашими с тобой танцами на барной стойке. Так и начались несколько лет нашей дружбы, дорогая X – фантастически весёлых тогда и безумно пугающих сегодня.

В какой-то момент стало заметно, что иногда мой друг и твой парень Y ведёт себя как не очень хороший человек. Но в то время я не была знакома с терминами «абьюз», «токсичное поведение» и т.д., да и от него я получала только дружеское обожание и поддержку, и поэтому я воспринимала всё это как «перегнул палку» и «плохо поступил». Когда изредка ты рассказывала про его гневные приступы ревности, я не говорила тебе слащавого «да что ты, он просто тебя любит», но и не высказывала ему, что это лицемерно – быть милым с друзьями и грубым с партнёршей. Потом Y уехал на год за границу на учёбу, а мы с тобой, дорогая X, и ещё несколькими девочками из компании жили рядом (по меркам мегаполиса). Мы стали чаще встречаться ради приятного расслабленного общения. По меркам, опять же, большого города, ты работала чуть ли не за углом от моего дома, и мне так хотелось, чтобы у нас сложилась традиция ужинать или пить чай у меня после твоей работы, но ты забегала достаточно редко. А потом уже я уехала в другую страну на постоянное место жительства, а Y вернулся, и вы решили пожениться.

Вы позвали меня быть вашей свидетельницей на роскошной свадьбе. Учитывая то, сколько у тебя было и своих личных подруг (а я всё же считалась скорее подругой твоего будущего мужа, Y), а также общих подруг в нашей компании, я была просто поражена и, конечно же, польщена. Пока я дистанционно поддерживала тебя в подготовке к свадьбе, стало окончательно и железобетонно очевидно, что родители жениха ещё те манипуляторы. Они не переставали как бы в шутку повторять, достойна ли ты быть женой их чудесного сына.

Когда мы ночевали с тобой вместе перед свадьбой, я робко спросила, знаешь ли ты, что не обязана выходить за него замуж. И что ты можешь развестись, как только захочешь. Где-то в тот момент моей жизни я как раз резко окунулась в феминизм, но даже моё черствое фем-сердечко дрогнуло на вашей весёлой, душевной свадьбе с размахом. Я держала подъюбники твоего роскошного платья в туалете, выпивала с твоими прекрасными родителями, и все казались такими счастливыми.

На фото: Симон Ли «Кирпичный дом», 2019

А потом всё становилось неприятнее и неприятнее. Мы виделись с тобой редко. Иногда в общей компании, иногда вдвоём. Поведение родителей Y теперь казалось запредельно неэтичным, а его шутки и комментарии по отношению к тебе стали уничижительными. Он ревновал даже малейшее наше общение без него, а его «лёгкие странности» уже выглядели жутковато. Я не Супервумен и не претендую на роль спасительницы, вырывающей тебя из лап ужасного зверя. Но именно из молчаливого поведения окружающих у агрессора формируется ощущение вседозволенности, а у угнетаемой им партнёрши – что это нормально, и что у неё нет причин сомневаться в происходящем.

Сегодня я понимаю, что любовь Y ко мне как к другу ослепляла меня. Я не заметила, что об отношениях с тобой он рассказал достаточно поздно после знакомства с нашей компанией, когда вёл себя на грани дружелюбия и флирта. Я не понимала, что если ты, дорогая X, мне изредка рассказываешь про эпизоды ревности или уничижительные комментарии со стороны Y, то скорее всего за закрытыми дверями это переходит в систематическое унижение. Потом ты уже сама рассказала, что немного стеснялась инициировать наше общение, чтобы не провоцировать Y, а я в это время боялась лишний раз тебя позвать после работы на чай.

Но самое страшное для меня сегодня – это то, что когда я это всё поняла, я не сказала ничего в лицо Y. Я до сих пор ему ничего не сказала. Мне только хватило сил свести наше с Y общение на нет и избегать встреч в течение пары лет, что несложно делать, если живёшь в разных странах. Дорогая X, мне очень жутко осознавать, сколько боли он успел причинить тебе даже в тот период, когда я уже понимала, что это похоже на психологический абьюз. И каждый раз, когда я думаю о тебе, такой классной специалистке, прекрасной подруге и удивительном человеке, я чувствую свою вину в этом молчаливом согласии, когда я не сказала ни слова в твою защиту. Я очень надеюсь, что я хотя бы немного поддержала тебя в этом ужасе, когда нашла для тебя контакты хорошей терапевтки и выслушала твои переживания. Дорогая X, тебе сейчас очень непросто, но ты очень сильная.

Я всё ещё боюсь быть резкой в своих суждениях к окружающим людям и их поведению, потому что сама боюсь стать жестокой. Но ещё больше я боюсь стать отмалчивающейся свидетельницей психологического давления по отношению к близкому человеку и не предпринять ничего.

Когда мы видим жестокое обращение со стороны человека из нашего окружения, мы не всегда можем сразу же стать герояинями-спасительницами и остановить систематический абьюз. Но мы точно можем не поддерживать уничижительные шутки и грубые высказывания, чтобы не укреплять абьюзера в уверенности, что он всё делает правильно.

Другие заметки Your weird sister читайте здесь.